Мария Николаевна – Великая княжна, третья дочь императора Николая II и императрицы Александры Фёдоровны. Прелестная русская Цесаревна, Великая княжна Мария Николаевна Романова появилась на свет 14/27 июня 1899 года в Петергофе.
Характер
Она шалила едва не с самого младенчества, была подвижной, смешливой, забавной «пышкой — Туту», которую особенно любила ее родная тетя (в ряде изданий она ошибочно указана как крестная мать), сестра отца — императора, Великая княгиня Ольга Александровна. Любящая и добродушная тетушка прощала ей все: грациозную неповоротливость в танцах на детских балах, беспричинные слезы от нелепой, невысказанной ревности к старшим сестрам, впрочем, никогда слишком надолго не омрачающей природную «хрустальность» и распахнутость детской ее души..
Машенька, Мари, Мэри, просто — «Машка»; «наш добрый толстенький Тютя» – так, обожающе поддразнивая, звали ее в большой романовской семье, любя без меры ее улыбку и распахнутые глаза — блюдца. По воспоминаниям современников, Машенька Романова была самой красивой дочерью императора.
Мягкая, домашняя девушка
Обладая не меньшей внутренней силой, чем ее старшая сестра Татьяна, Мария, тем не менее, была с виду мягкая, «домашняя девушка» со своей глубинной душевной жизнью, внутри которой происходили мало кем замечаемые внутренние процессы, но чуткая мать и в этой богатой, по природе сокровенной натуре, угадывала эти нюансы, «звуки души», всегда подбадривала, была Марии, — как и остальным детям, — любящим страшим другом.
Участие в общей жизни
Цесаревна — хохотушка с румяными щеками постепенно взрослела. Ей все чаще приходилось сопровождать членов царственной фамилии (вместе с сестрами) на официальных мероприятиях, в прогулках на яхте, при выходах и церемониях, заботиться о больном брате, думать о раненных в именном госпитале под Петергофом, быть серьезной.
Как же иначе, ведь бремя долга, обязанностей, забот, на хрупких плечах третьей русской принцессы все время росло!
Письма от Матери
«Дорогая Мария! — пишет государыня дочери. — Пожалуйста, раздай всем офицерам в Большом дворце (во время Первой мировой войны государыня превратила Большой Екатерининский дворец в военный госпиталь) эти образа от меня. Разверни их… Если будет слишком много, то остаток отдай мне обратно.
Потом, я посылаю хлеб — освященную просфору и неосвещенную — они должны это разогреть и съесть. Я также посылаю образа для наших раненых офицеров, но я не знаю, сколько их у нас лежит, и некоторые — не православные. Лишние передай офицерам в вашем госпитале. Надеюсь, что ты пришлешь мне письмо. Да благословит и да хранит тебя Бог. Тысяча поцелуев от твоей старушки — мамы, которая очень по тебе скучает».
Вера
Надобно особо отметить, что внутренний мир Великой княжны Марии Николаевны был всегда окрашен ярким и теплым религиозным чувством. Во всем этом не было ничего ханжеского, чувство религиозности было естественным, просто «выросшим» из младенчества, из ясного, мирного света лампадки над колыбелью, и осталось на всю короткую и яркую жизнь Великой княжны глубоко и искренне переживаемым, носимым трепетно в душе, и почти не выставляемом напоказ.
С матерью — другом, правда, всегда можно было всем поделиться, даже сокровенными мыслями. И переписываясь с Александрой Феодоровной, Мария Николаевна чаще других сестер анализировала в них свои религиозные переживания, говорила о вере и Церкви. Таковы были каноны воспитания того времени, столь естественные прежде и губительно непонятные нам теперь.
Вот несколько выдержек из ее эпистолярных размышлений, они очень просты и теплы:
«Знаешь, это очень странно, но, когда я вышла из комнаты Алексея после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди… такое приятное, небесное ощущение».
«Моя дорогая Мама! — пишет Мария в другом письме — Ты говорила мне, что хотела бы пойти причаститься Святых Тайн. Знаешь, я тоже хотела пойти в начале поста. Надеюсь, у тебя будет хорошая поездка.
Много раз целую тебя и Папу. Анастасия тоже вас целует. Как бы мне хотелось пойти на исповедь четырнадцатого! Да благословит вас Бог. Твоя Мария».
Рождество
И еще — нежные строки из поздравительной открытки, вероятно положенной под подушку матери накануне Рождества:
«Мама, моя дорогая, желаю тебе счастливого Рождества и надеюсь, что Бог пошлет тебе силы снова ходить в госпиталь. Спи спокойно. Твоя любящая дочь Мария. Я тебя люблю и нежно целую».
Открытка
«…Моя любимая Мама, я так за тебя рада, что ты скоро увидишь дорогого Папу. Я или Анастасия будем читать молитвы с Бэби».
В этих простых и ласковых строчках виден прелестный образ полу — девушки — полуребенка, которого любящая семья всеми силами старалась уберечь от того темного и неясного, что надвигалось на них всех, от того, перед чем все они неосознанно чувствовали нарастающий ужас и бессилие…
Но уберечь — не удалось, увы!
Воспаление легких, отит
Болезнь ее приняла особо тяжелую форму, перейдя в крупозное воспаление легких очень сильной степени. Только от природы крепкий организм Великой княжны помог ей, в конце концов, побороть тяжелую болезнь, но неоднократно положение ее принимало критическое состояние. Мария бредила, у нее несколько раз начинался отит, она почти оглохла на одно ухо (временно).
Мать — сестра милосердия
Императрица буквально сбилась с ног, ухаживая за больными детьми, она день и ночь не снимала белого фартука и серого платья сестры милосердия, и в таком виде — совсем не парадном! — принимала и генерал-губернатора Петрограда и Великого князя Павла Александровича, и оставляющих Александровский дворец членов свиты, что приходили прощаться после ареста Царской семьи, и даже генерала Л. Корнилова, который и сообщил ей о том, что они стали заложниками новой власти.
Казалось, государыню мало интересовало ее собственное положение как арестантки, более всего она переживала за судьбу мужа и за больных детей. В ее дневнике все время фиксируется их температура и их состояние. О себе же — вскользь, две три — строки: «жгла бумаги с Лили, сидела с Аней Вырубовой». И так почти каждый день: «Алексей — 36,1; Анастасия — 40,5 (пульс 120); Мария — 40. Аня и Лили Ден целый день сидели в детской».
Опасность
Несколько раз положение Цесаревны Марии было столь трудным, что опасались за ее жизнь и даже совсем было прощались с нею. Она принимала последнее причастие из рук священника — отца Янышева… Мать еженощно упорной и тихой тенью сидела у постелей детей, отказываясь, чтобы ее сменила Лили Ден или одна из горничных…
Выздоровление, как Чудо
Господь, действительно, не оставил… Мария Николаевна тогда чудом оправилась, правда, довольно сильно исхудала и потеряла свои чудные волосы: роскошную косу пришлось остричь. Родители сильно переживали за нее, чего стоила хворь дочери обожавшей ее, потрясенной всеми бедствиями, свалившимися на семью, императрице можно лишь представлять, но даже и в дневнике крайне сдержанного императора Николая Второго появлялись несколько раз тревожные записи, отмечающие температуру дочери, ее бледный вид и слабость. Чтобы как то отвлечь свою любимую больную, император, вернувшийся из Могилева, — теперь уже — бывший государь Всея Руси и сидящий под арестом «господин полковник Романов», — читал ей вслух книги или рассказывал о прогулках в дворцовом парке, в сопровождении старших сестер; о том, как они разбивают под окнами дворца огород, чтобы сажать цветы и зелень, как любуются на нежные ростки первоцвета, неожиданно пробившегося сквозь грязновато — серые комки снега. Сестры иногда приносили ей скромные букетики цветов прямо в комнату…
Тревоги и смятения
Но вскоре обманчивое спокойствие, дарованное выдержкою, внутренней дисциплиной и истинным смирением перед тем, что даровано Богом и Судьбой, вновь сменилось тревогой и смятением. Арестовали и увезли из дворца преданных государыне и семье Юлию Александровну Ден и Анну Вырубову. Последнюю вообще заточили в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Государыня пребывала в полном отчаянии — семья очень любила «милую Анечку» бывшую искренней подругой императрицы, дети воспринимали ее, как свою : она много возилась с ними, помогала с чистописанием и французским, обучала шитью, работала, по мере сил , вместе с ними в лазаретах… Они видели ее той, которой она представала пред ними — веселой, любящей, прекрасно воспитанной Анечкой, боготворящей их семью, особенно — дорогую им всем МамА.
Умение держать удар
И все они держали себя так, словно ничего не изменилось: по вечерам собирались вместе, надевали неизменно свои скромные украшения: тонкие браслеты на руку и жемчужные ожерелья — бусинки; пили чай, читали любимые книги вслух, обсуждали новости, с трудом проникавшие за решетку дворца, разбирали семейные фотографии, что- то вышивали, вязали.
Ольга и Татьяна продолжали шить рубашки для раненых своих лазаретов, Анастасия без устали вышивала и плела хрупкими пальцами изящные закладки — ляссе для книг, Алексей по вечерам занимался с учителями Жильяром и Гиббсом неизменным английским, французским и рисованием. Рисунки свои он всегда трогательно подсовывал вечером Марии под подушку, и она долго разглядывала их в тонком, неверном сиянии свечей. Как и красивые царскосельские фотографии в тяжелых альбомах, на которых она была изображена в недавнюю, но — вековую — теперь пору детства: смеющейся, веселой, беспечной толстушкою…. Как давно это было! В ушедшей эпохе. В умиравшей теперь — бессильно, страшно, горько…
Использована информация портала «Царская-семья.рф». Этот сайт, созданный по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла осенью 2017 года, демонстрирует правдивый взгляд на святую Царскую семью как единое целое через представление каждого из ее членов. На портале нет оценочных суждений современных историков и писателей, но только живая речь, дневники, письма святых Царственных страстотерпцев.
Напомним, в социальной сети «ВКонтакте» в аккаунте портала «Царская-семья.рф» продолжается публикация дневниковых записей государя Николая II и государыни Александры Федоровны, которые они вели в дни заточения в Екатеринбурге в 1918 году, ставшем последним городом их земного пребывания.
Отметим, что публикации дневников привязаны к хроникам столетней давности. Так, сегодня, 30 апреля 2018 публикуются записи от 30 апреля 1918 года. В этот день государь вместе с государыней и Великой княжной Марией Николаевной были доставлены под арестом в Екатеринбург.
